890 лет со дня смерти Бориса Всеславича Полоцкого (1128–2018)
В 2018 году исполняется 890 лет со дня смерти последнего из великих князей Полоцких – Бориса Всеславича, достойного сына Всеслава Брячиславича Вещего.
Документальных свидетельств о его жизни сохранилось совсем не много: в «Повести временных лет» Бориса Всеславичу помянут лишь единожды – в сообщении о его кончине весной 1128 года. Упоминания о нём в «Истории России с древнейших времён» В.Н. Татищева, в «Хождении игумена Даниила» (XII в.) и в «Житии преподобной Евфросинии, игумении Полоцкой» (кон. XII–XVI в.) весьма лаконичны; краткие и подчас весьма сомнительной достоверности сведения о Борисе Полоцком приведены в польских хрониках и поздних западнорусских летописях. Но его имя читается в надписях на знаменитых «Борисовых камнях» и звучит в названии основанного им города Борисов. Известно также, что при Борисе Всеславиче был впервые отреставрирован и достроен полоцкий Софийский собор. Этот князь был ктитором Бельчицкого и Спасо-Евфросиньевского полоцких монастырей. Дочь князя Бориса, княжна Звенислава Борисовна, в монашестве Евпраксия, была сокелейницей и ближайшей подругой преп. Евфросинии, с которой они жили «словно одна душа в двух телах». Внучка князя Бориса, Евфросиния Рогволодовна, почиталась в Витебске как преподобная княгиня.
К юбилею упокоения Бориса Всеславича издательство «Медиал» готовит к выпуску книгу Л. В. Левшун «ПОД ЗНАМЕНЬЕМ КРЕСТА. Жизнеописание князя Бориса Всеславича Полоцкого», в которой исследовательница делает попытку воссоздать исторический образ князя Бориса на основании сопоставления тех событий, участником которых он был.
Глава из книги о кончине князя.
Лѣ́та же изочтéная прiидóша…
Последние годы жизни Бориса Всеславича совпали с полосой разнообразных стихийных бедствий. После засухи, пожаров и землетрясения 1124 года в следующем 1125 году северовосточную Русь вновь постигла сильная засуха, а потом прошёл сильнейший ураган, во время которого, как отметил новгородский летописец, «хоромы раздрало… стада скотины истопи в Волхове»; не исключено, что ураган затронул и Полцкие земли. Наступившая зима была необычно суровой, весна поздней (сильные заморозки держались до конца мая), а лето сырым, что привело к неурожаю и голоду. Следующий год также охарактеризован в летописях как «голодный», а кроме того, киевский летописец отметил землетрясение 1 августа– как раз в праздник Происхождения Честных Древ Животворящего Креста Господня. 1127 год принёс позднюю весну – «снег лежал до Якова дня (30 апреля)» и сильный паводок, сменившийся засухой с нашествием саранчи: «Паде метыль густ по земли, и на воде, и на хоромох по 2 ночи и 4 дня… 4 дня повсюду как туман стоял, и всю землю покрыв, плоды в полях и лесах объела», – записал новгородский летописец. 2 августа случилось ещё одно землетрясение, а осенью ранний «мраз убил» все яровые и озимые хлеба, после чего начался страшный голод: «Въ се же лето люте бяше: осминъка[1] ръжи по гривне[2] бяше; и ядяху люди лист липов, кору березову, инии…мъхъ, конину; и тако другым падшим от глада, трупие по улицям и по търгу и по путьм и всюду. Наяша наимиты возити мьртвьця из города, а смородъмь нелга вылести. Туга, беда на всех. Отець и мати чадо свое въсажаше въ лодью даром гостьмъ; ово ихъ измьроша, а друзии разидошася по чюжим землям…»[3] (НПЛ ст. 1128).
Не исключено, что голоду сопутствовала эпидемия, легко косившая истощённых, ослабленных людей. Голод усугубила лютая зима с «великими» снегами, а за ней – уже за пределами земной жизни Бориса Всеславича – вновь сильный паводок, охвативший Новгородскую, Суздальску, Киевскую и, вероятно, Полоцкую земли: «бысть вода велика, – записал новгородский летописец, – в Волхове потопли люди и жита и хоромы снесе»[4].
Вряд ли в соседней Полотчине с её полноводными бурными реками дела обстояли лучше. Поэтому последние месяцы, недели, дни и часы жизни князя Борис Всеславича были омрачены этими страшными бедствиями, охватившими Полоцкую землю. Можно предположить, что, будучи «очень набожным» и «милостивым к своим подданным», как характеризует его Хроника Быховца, Борис велел кормить голодающих полочан из княжеских житниц. Но следующие друг за другом неурожайные годы скоро истощили запасы пищи, и купить хлеб было негде – в странах Западной Европы свирепствовал такой же голод.
На улицах Полоцка тоже появились умершие от голода и сопутствовавших ему болезней.
В это трудное время умер епископ Илия, непрестанно молившийся о сохранении града и людей и, возможно, отдававший голодающим и свою толику пищи. А в выгоревшем почти дотла Киеве не было митрополита, чтобы рукоположить Полоцку нового архиерея.
Молитвенный подвиг владыки взял на себя князь – Борис Всеславич; непрестанно обращаясь за помощью к Кресту Господню, он повелел высечь изображение Креста на всех вынутых из рек валунах, до каких только удастся добраться. Молитву на них уже не высекали – у истощенных голодом каменщиков на это не было сил…
Голод, болезни, а главное – ощущение собственной беспомощности и страдание за доверенных ему Богом людей, умиравших от голода; чувство вины, ибо «по грехам нашим опустела земля наша» подточили силы князя, которому было уже за семьдесят лет.
В летописях сохранилось предельно краткое сообщение: «Престависѧ кнѧзь Полотьскъıи Борисъ» (Лавр. 1128).
Поскольку это первая запись на 1128 «мартовский» год, а за ней следует сообщение о половодье, то можно полагать, что Борис Всеславич скончался в конце марта. На это время в 1128 году приходилась Крестопоклонная седмица (25–31 марта), а Неделя Крестопоклонная совпала с Благовещением. Хочется думать, что князь, вся жизнь которого прошла под знаменьем Креста Господня, скончался именно в эту седмицу, или даже именно в то Крестопоклонное воскресенье – 25 марта, когда измученные голодом полочане шли в Софийский собор к последнему своему прибежищу в беде.
Думается, что и князь Борис скончался в молитве Кресту Господню и что последней его просьбой Создателю, к Которому он отходил, была просьба о прекращении бедствий. И стихии, пройдясь по Руси весенним паводком, на несколько лет отступили…
Матей Стрыйковский в своей «Хронике» уточняет: «И будучи уже в преклонных годах, князь Борис умер и похоронен в замковой церкви Святой Софии, которую сам и построил». Трудно сказать, насколько можно верить этому известию. Но нельзя полностью отрицать возможность того, что и в самом деле тело князя Бориса Всеславича было положено в том самом голбце, который он велел пристроить к Софийскому собору.
Похороны князя Бориса, нужно думать, сильно отличались от обычных княжеских похорон – время бедствий наложило свой отпечаток: не было полоцкого епископа, не было многолюдной толпы полочан, плачущих по своём защитнике и кормильце, невелик был сонм певчих. Но среди провожающих князя в последний путь, были не только Рогволод Борисович, сын покойного, но и все полоцкие князья, которым предстояло теперь решить, как управлять княжеством дальше. И, возможно, в сторонке скромно шли две черноризицы – дочь князя Бориса инокиня Евпраксия, и её верная спутница по жизни – инокиня Евфросиния. Небольшая похоронная процессия тихо двигалась по пустынным заснеженным улицам Полоцка, где подчас видны были тела павших от голода горожан, которые не успели ещё прибрать…
«Совершив обычное пение», тело князя положили в давно уже приготовленный им шиферный саркофаг в голбце Софийского собора, а может, – в одном из храмов Бельчицкого монастыря. Мы этого не знаем. Но образ милостивого к людям, набожного, благоверного князя надолго остался в народной памяти и наверняка был почитаем полочанами, пока чужие народы не захватили эти земли и не уничтожили древнейший пласт полоцкой культуры.
[1] Осьминка или осьминник – мера сыпучих тел, составляла 105 литров.
[2] Гривна — весовая единица древнерусских и соседних с ними земель в XI—XV веках для измерения веса серебра и золота; новгородская серебряная гривна была весом около 204 граммов.
[3] В это лето страшно было: осьмина ржи стоила гривну; и если люди липовый лист, берёзовую кору, иные… – мох, конину; а иные падали от голода, трупы их лежали по улицам, и по торговой площади, и по дорогам, и везде. Наняли наёмников, чтобы вывозить мертвецом из города. А из-за смрада не возможно было выйти (на улицу). Туга, беда на всех. Отец и мать чадо своё чадо своё сажали в ладьи к купцам в качестве подарка; некоторые из них перемёрли, а иные разошлись по чужим землям.
[4] Борисенков, Е. П. Свод экстремальных природных явлений, отмеченных в русских летописях / Е.П. Борисенков, В.М. Пасецкий // Тысячелетняя летопись необычайных явлений природы / Е.П. Борисенков, В.М. Пасецкий. – М., 1988. – С. 250-251.